Зап. от Якова Евдокимовича Гольчикова, 61 г. в д. Лебская, Вожгорской вол., Мезенского у., Архангельской губ. А. М. Астаховой 21 июня 1928 г. 
РО ИРЛИ, р. V, к. 5, п. 14, ед. хр. 1, л. 18об. – 34 (п. з.); б. рук. – там же, ед. хр. 13, л. 3—15.
Текст воспроизводится по изданию: Былины: В 25 т. / Рос. акад. наук. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом); СПб.: Наука; М.: Классика, 2003. Т. 3. С. 444—451.

На горах-то, горах было высоких,
На тех горах окатистых,
На окатистых горах, на увалистых
Стояла русска за́става.
Во пе́рвых стоял Илья Муромец,
Во вторых или Добрынюшка Мекитин млад,
Во третьи́х — Оле́шинька Попович млад.
Берегли-стерегли стольний Киев-град,
Стояли за веру за крещёную,
Стояли за церкви православные,
Стояли за князя за Владимира,
Стояли за кнегинушку королевною.
Вставал Ильюша поютру рано́,
Умывался Ильюша ключево́й водой,
Утирался Ильюша полотёнышком.
Одевал сапожки да всё козловые,
Надевал еще Ильюша шубу ку́нию,
Засте́гивал пуговки всё вляшные 
(Очень дорогие — как музыка разыгрывают!), —
Стоит шубоцька восемьсот рублей,
Пуговок на ней на три тысечи.
Вставал Ильюша проти́в зеркала,
Чесал Ильюша буйну голову,
Чёсал свою головушку, да дивился он.
Выходил Ильюша на улочку,
Вынимал трубочку подзорную,
Смотрел-глядел на все стороны.
Во-первы́х, смотрел в ту стороночку,
Во ту стороночку подзападну —
Видел Ильюша стольний Киев-град:
Горят крыши позолочаны,
Блестят маковки драгоченные.
А повернул в ту стороночку,
На тую стороночку полуночну —
Видел Ильюша чудно чудушко,
Чудо чудно — чудо дивноё:
Не туман с моря поднимаетця —
Едет удалой, потешаетця.
Впереди бежат ровно два льва,
Позади бежат черны́ медведища,
По бокам бежат серы во́лчища,
Под конём Змей лютый извиваетця,
Из речей удалый вышибаетця.
В руках держит он паличу,
Не малая палича — восемьсот пудов,
Под вышиночку ли палочку подкидыва̄т,
На подъезде палицу подхватыва̄т,
Не приворачива̄т на за́ставу бог̇атырскую,
Едёт удалый в стольний Киев-град.
Заходит старой в бело́й шате́р,
Говорит а старый таковы слова:
«Вы же удалы молодцы,
Что с нами случилося?..
Едет там поганый, вышибаетця,
Не приворачива̄т на за́ставу нашу бог̇атырскую,
Едет поганый в стольний Киев-град!
Кого из вас послать за сугонушкой?
Олёшеньку послать-то Поповиця —
Олёшенька роду нехорошего:
Загрезит Оле́ша не в свою ровню,
Потеря<а̄>т Оле́ша буйну голову.
Послать лучше́ Добрынюшку Микитичя:
Добрынюша роду хорошего,
Хорошего роду, благ̇ородного,
Уме̄т  Добрынюша съех’т<и>-съихатьця, 
Уме̄т  Добрынюшка розъехатьця,
Уме̄т  поклон воздать!»
Он седлал-уздал коня доброго,
Седлал-уздал скоро-на́скоро,
Двенадцать подпруг богатырскиих,
Тринадцатая подпруга не для́ ба́сы — ради крепости: 
Во чистом поли не оставил конь.
Видели — Добрыня на коня скочил,
Видели — Добрыня в стремена вступил,
Не видели поездки богатырския,
Только есть в чистем поли курева́ стоит,
Курева́ стоит — пыль столбом валит.
Еще бьёт коня по тучны́м ребра́м,
Под им карюшка рассержаетця,
От земли от матушки отделяетця:
Скачёт конь по семи как  вёрст,
Высокие горушки перескакива̄т,
Глубоки как речки промеж ног берёт.
Подъезжает [к]  Подскольницьку-наездницьку.
Закричал Добрыня во всю голову:
«Ох ты, удалый добрый молодец!
Ты куда едешь, куда путь дёржы́шь,
Не приворачива̄шь на за́ставу нашу бог̇атырскую?»
Едёт Подсокольник, цёлом не бьёт.
Повторят Добрыня во второ́й нако́н,
Повторяет Добрыня во трете́й нако́н:
«Ты куда едешь, ворона, куда машешься,
Ты куда там, ворона, куда путь дёржы́шь,
Не приворачива̄шь на за́ставу нашу богатырскую?»
Поворачивал Подсокольничек добра́ коня́,
Рявкнул Сокольничёк по-звериному,
Засвистел Сокольничёк да по-соловьиному,
Зашипел Сокольничёк да по-змеиному —
Добрынин конь на́ бок пал.
Подъезжает Подсокольничёк к Добрынюшки,
Снимает у Добрынюши подштанички,
Дават Добрынюши потяпуши,
Еще прибавил по алабушу.
Поставил Добрыня на резвы́ ноги́,
Говорил-то таковы слова:
«Я заеду, удалый, в стольний Киев-град,
Божьи церкви всё под дым спущу,
Мелкую силу под меч согну,
Князю Владимиру — глаза выколю,
Княгину Апраксию — себе возьму,
Старшего казака́ — ста́ршим конюхо́м,
Тебя, Добрынюша, — чашки-ложки мыть,
Олешеньку Поповиця — подносчицьком!»
Поехал Добрынюша не по-прежнему,
Едва ле Добрыня на коне сидит.
Подъезжал Добрынюша ко белу́ шатру,
Встречат Илья Муромец:
«А ты же, Добрыня, едешь нонеча не по-старому,
Ты, Добрыня, едешь не по-прежному!»
Говорил Добрынюша таковы слова:
«Ты ой еси, да Илья Муромец!
Не моя ровня́ да не моя чета́,
Не по моё плецё добрый молодец.
Вскричал поганый не по-доброму,
А вскричал поганый по-звериному,
Зашипел поганый по-змеиныму,
Засвистал поганый по-соловьиному.
У меня конь ныньче на́ бок пал
От того крику от бог̇атырьского.
Приезжает поганый скоро-на́скоро,
Снимает пог̇аный у меня подштаничька,
Дават пог̇аный мне потяпушу,
Еще прибавил по алабушу,
Поставил казака на резвы́ ноги́.
Говорил Подсокольник таковы слова:
„Я заеду, удалый добрый молодец,
Я заеду в стольний Киев-град,
Божьи церкви все под дым спущу,
Мелкую силу всю на меч согну,
Князя Владимера — глаза выколю,
Кнегину Апраксию — за сабя возьму,
А Илюшку старшого — ста́ршим конюхом,
А меня, Добрынюшу, — чашки-ложки мыть,
Олёшеньку Поповиця — подносчицьком!”»
Загорелось у старого ретиво́ серьчё,
Закипела кровь горячая,
Заходили глаза ныньче с искрами.
Седлал удалый коня доброго,
Седлал удалый скоро-на́скоро.
Седлал удалый скоро-наскоро.
Двенадцать подпруг клал богатырскиих,
Тринадцатая подпруга — как не для ба́сы.
Скакал на коня скоро-на́скоро,
Грозит копьем крепко-накрепко:
«Не успейте, братцы, вы котлы согреть —
Привезу пог̇аного буйну голову!»
Видели старого — в стремена вступил,
Видели старого — на коня скочил, 
Не видели поездочки богатырьское,
Только вид’ли: в чистом полюшке курева́ стоит,
Курева́ стоит — пыль столбом валит.
Он бьёт коня по тучны́м ребра́м,
Под им конь рассержаетця,
От земли от матушки отделяетця:
Скачёт конь по семи вёрст,
С горы горушки перескакиват,
Глубоки речки промеж ног берёт.
Подъезжаёт к Подсокольницку-наездничку,
Закричал старый во всю голову:
«Ой ты гой еси, удалый добрый молодец!
Ты куда едешь, куда путь держи́шь,
Не приворачиваешь на за́ставу богатырскую?»
Повернул Подсокольник всё добра́ коня́,
Закричал Подсокольник по-звериному,
Зашипел Подсокольник по-змеиному,
Заревел Подсокольник по-соловьиному —
Старого конь на колени пал
От тог̇о крику бог̇атырского.
А скакал старый с добра́ коня,
А бил коня да приговаривал:
«Ты конь, мой конь — да травяной мешок!
Не слыхал ты в поле воронья карканья?
Не слыхал ты в поле соловьиного по́свиста?»
Скакал на коня скоро-на́скоро,
Съехались удалы добры молодцы,
Съехались они да поздоровкались,
Съехались они — да разъехались,
Грозит всё старый востры́м копьём.
Съехались удалы на во́стры сабельки,
Сабельки у них да пощербалися,
По носаткам сабли изломалися,
Друг дружку не ранили,
Бросили сабли на сыру́ землю́.
Съехались они — опять разъехались,
Съехались они на востры́х копе́ечках,
Копеички у них развихалисе,
По носадкам копеички изломалися,
Друг дружку не ранили.
Бросили копейца на сыру́ землю́,
Съехались на паличи буёвые,
Палицы у них загорелися,
Друг дружку не ранили.
Скакали удалы с добры́х коне́й,
Схватилися они, удалы, в охабочку,
По-мужицки они, по-деревенски,
Бились, боролись три часика.
Старого лева нога́ подвихнуласи,
Пра́ва нога́ подвихнулася,
Падал старый на сыру́ землю.
Скочил Подсокольник на белы́ груди́,
Рвал его латы-па́нзыри,
Вымал ножище-кинжалищё,
Хочёт пороть белы́ груди́,
А ладит смотреть ретиво́ серьцо́.
Взмолился старый всем угодникам:
«Писала Божья Мать да прописалася —
Стоял я за веру за крещёную,
Стоял я за церкви православныи!..»
Слышит старый — силы прибыло,
Прибыло силы наполовинушку.
Стрелял Подсокольника в белы́ груди́ —
Вылетал Подсокольник в вышиночку:
Выше лесу он стоячего,
Ниже облачка ходячего,
Падал Подсокольник о сыру́ землю́.
Скачил старый на белы́ груди́,
Рвал его латы-панзыри,
Вымал ножище-кинжалище,
Хочет пороть белы́ груди́,
Ладит смотреть ретиво́ серцо́ —
Остоялася рука по плечикам.
Говорил ста́рый таково́ слово́:
«Ох ты г̇ой еси, удалой добрый молодец!
Ты какого роду-племени,
Ты какого отца, матушки?»
Говорит Подсокольник таковы́ слова́:
«Кабы был я на белы́х грудя́х,
Я не спрашивал роду твоего, ни племени,
Я не спрашивал отца, твоей матушки,
Пори у миня белы́ груди́,
Смотри у меня ретиво́ серцо́!»
Замахнулсэ старый во второй нако́н —
Остоялася рука по завоины.
Говорил старой таково слово:
«Ты скажи, удалой доброй молодец,
Ты какого роду, какого племени,
Ты какого отца, коей матушки?» —
«Кабы был я у тебя на белы́х грудя́х,
Не спрашивал роду, ни племени,
Не спрашивал отца, твоей матушки.
Пори ноне скорей белы́ груди́,
Смотри у миня ретиво́ серцо́!»
Замахнулся старой во третье́й нако́н,
Говорил да наговаривал:
«Скажи мне да поведай,
Ты какого роду, какого племени,
Ты какого отца, коей матушки?» —
«Я от морюшка от Студёного,
От той бабушки от Златы́горки —
Я буду ей родной сын!»
Схватил старый за белы́ руки́,
Вздымает старый да Подсокольницька,
Говорил Подсокольницьку таковы́ слова́:
«Чей корень, той о́тростень:
Ты будешь мне-ка родной как сын,
Поедем, удалый, в стольный Киев-град,
Прими ты веру крещёную —
Не будёт нам на свете поединщицька!»
Говорил Подсокольник таково́ слово́:
«А и ты, Ильюша ты Муромец!
Отпусти ты меня на родину,
Ко своей ли мамушки престарой,
Я спрошу у своей мамушки,
А расспрошу, ей поведаю!»
А отпустил старый Подсокольницька,
Сел Подсокольник на добра коня,
Поехал Подсокольник не по-старому, не по-прежнему,
Поехал Подсокольник весь истрепанный,
Поехал Подсокольник скоро-на́скоро.
Подъезжает Подсокольник ко своёй мамушки.
Завидела мамушка во чисто́м поли́:
Едет дитя не по-старому,
Едет дитя не по-прежнему,
Едет дитя — едва на коне сидит.
«Говорила я тебе, наговаривала:
Ты увидишь старого во чистом поли,
Слезавай с коня — низко кланяйся!»
Говорил Подсокольник таковы́ слова́:
«Тебя зовет, мать, б<лядью>, меня вы́б<лядком>!»
Схватил Подсокольник востро́ копь,
Шаркнул мать в ретиво́ серцо́ —
Взвилась мати под востры́м копьём,
Говорила мати таковы́ слова́:
«Какову я крови чашу пью, и тебе такову́ же пить!..»
Заколол он мати скоро-на́скоро,
Поворотил Подсокольник добра коня —
Наехал Подсокольник он на за́ставу,
На за́ставу да на богатырскую:
Спит-то старый он крепким сном.
«Заколю старого я сонно́го!»
Поехал Подсокольник скоро-на́скоро,
Приехал Подсокольник ко белу́ шатру́,
Соскакивал Подсокольник он с добра́ коня,
Схватил он, Подсокольник, востро́ копьё,
Вбежал Подсокольник он в бело́й шатёр —
Спит он старый крепко-на́крепко.
Шаркнул он старого в белы́ груди́ —
Было у старого чуден крест,
Крест был да позолоченный,
Не малый крест — полтора пу́да,
От Владимира да подарочки —
Попало копье да прямо в чуден крест.
Старый скочил да скоро-на́скоро,
Схватил Подсокольника за желты́ кудри́,
Вытащил Подсокольника из бела́ шатра́,
Наступил старый на резвы́ ноги́ —
Розорвал Подсокольника на три части нонь,
Рассвистал Подсокольника по чисту́ полю́...
Тут и Подсокольнику славы́ поют.