Зап. от Никифора Калиновича Семенова, 75 л., в д. Белощелье Лешуконского р-на А. М. Астаховой 6 июля 1928 г.
РО ИРЛИ, р. V, к. 5, п. 14, ед. хр. 4, л. 129 об. — 131 об., ед. хр. 5, л. 2—10 (п. з.); б. ркп. — там же, к. 6, п. 8, ед. хр. 4, л. 32—37; Аст. 1, № 28 «Илья Муромец и Соловей-разбойник».
Текст воспроизводится по изданию: Былины: В 25 т. / РАН. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). — СПб.: Наука; М.: Классика, 2006. Т. 3. С. 334—338.

В городе Муроме, селе Карачарове был-жил Илья Муромец. Сидел Илья Муромеч тридцеть лет: не мог он ходить, у его ноги было — ровно верёвки легались. В одно время пришли три старця и просят у его напиться. «Рад был бы вам подать, старци, напиться — да у меня ножечки не служат!» — «А ну-ко встань да попробуй!»
Он встал и пошол во глубо́к погрёб. Налил он браты́ню пива. Они взяли и говорят: «Ну-ко
выпей-ко сам наперёд!» Хорошо, он выпил. «Ну, что ты чувствуешь?» — «А у мня появилась нынче силушка!» — «Ну-ко пойди налей другу пива пьяного нам выпить!»
Он опять вынес им братыню. «Ну-ко выпей еще́ ты сам!» Он выпил. «Што ты теперь, Илья Муромеч, чуствуешь?» — «Чуствую я силу агромадную! — говорит. — Если закопан был в сыру́ землю́ столб — повернул я сыру́ землю́ вверх дном!» — «Ну-ко пойди налей еще третью братыню!»
— «Ну-ко, выпей ещо сам, Илья Муромеч!»
— «Только чуствую я теперь: у меня убыла силушка наполовинушку». — «Ну довольно тебе, Илья Муромеч, этой силушки! А тебе во чисто́м поле смерть не писана».
Хорошо. А была у его у отца-родителя созвана помочь: чистить чащени́ну. И побежал Илья Муромеч ко своему родителю на помочь. И почал он рвать и ломать тёмный лес. Отец удивился своему сыну.
(Вот я тут забыл, как достал коня доброго и сбрую богатырскую.)
Он седлал да коня доброго,
И простилса он да с отцо́м, с матушкой;
И скакал он на добра́ коня́.
И поехал Илья Муромец в путь, да во дорожечку,
И приехал он в деревню да во Черниговку.
Он и спрашивает дорожку да премоезжую.
«Ох ты г̇ой еси, удалый да добрый молодец!
Залегла́ та дорожецка уже тридцеть лет!
Как по той-то дорожецке есть три заставушки:
Перва-то застава — да ле́сы тёмныи,
А вторая-то заставушка — да гре́зи чорныи,
А третья-то заставушка есь Соловей да розбойничок.
Он сидит-то нонь да на двенадцеть дубов:
Не пропуска̄т он ни конного, ни пешего —
Убива̄т он своим громким голосом!»
Скакал тут Илья Муромеч опять на добра́ коня́,
И приехал он да к лесу тёмному.
Слезывал Илеюшко со добра́ коня́.
Он одной рукой да нонь коня́ ведёт,
А другой рукой он ведь лес лома̄т,
Он ведь лес лома̄т, да он мосты́ мостит.
Он проехал ноньче Илья Муромеч да две заставушки,
Он выехал, да Илья Муромеч, на луга да на зеле́ные,
Увидал Илья Муромеч двенадцеть дубов.
На дубу-то сидит Соловей он розбойничок.
Засвистал Соловей да по-соловьи́ному,
Заревел Соловей да по-звери́ному,
Замызгал собака да по-собачьему,
Зашипел Соловей да по-змеи́ному —
А под Ильёй Муромцем конь да на коленца пал
От того-то от рёву от соловьиного...
И бьёт Илья Муромеч коня да по круты́м ребра́м:
«Ох ты конь-то, конь — да травено́й мешок!
Не слыхал ты, конь, свисту да соловьиного,
Али рёву ты, конь, да звериного?»
Вынимает Илья Муромеч да ле¹ ту́гой лук
И вынимает из кольчана да калену́ стрелу́,
И спускает он калену́ стрелу́ да в Соловья́-розбойника.
И впилась та стрела ему да в пра́вой глаз —
И пал Солове́й, да как овсяной сноп!
Он свезал Соловья да розбойника
И привезал его к седёлышку черкаському,
И поехал Илья Муромеч опять в путь да дорожецку.
А надо ехать мимо Соловьиного да высока́ терема́.
А у Соловья-то было да две дочери.
Кинулись эти дочери отымать отца.
Говорит тут Соловей дочерям: «Дети милые!
Ког̇да я не мог состоять с этим удалым добрым молодцем —
Вам подавну́ не состоять!
Вы просите лучше его да во высо́к тере́м,
Вы угостите его, чем вы можете!»
И стали просить они Илью Муромца во высо́к тере́м.
А они вздумали да Ильюшку изловить его.
У них поднета была подворотня со зазу́брами,
Она не лёхка, не мала — восемьсот пудов:
Хотели они Илью Муромца при́жать подворотнею.
Увидел Илья Муромеч эту ловушечку —
И ударил он коня́ да по круты́м бедра́м,
И поехал Илья Муромеч он да во Киев-град
Да к тому же ко князю да ко Владимиру.
Он приехал, Илья Муромеч, да во Киев-град,
К тому же да ко князю ко Владимиру.
И зашол Илеюшко во гриднюшки во светлые.
А у князя Владимира было пиро́ваньё-столо́ваньё
Для всех-то кнезей, для всех бо́еров
И для сильних-могучих бог̇атырей.
Он зашол да во гриднюшки во светлые,
Он ведь крест-то кладёт по-писа́ному,
А поклон-от ведёт по-учёному,
Он ведь кланяетце да на все стороны,
А князю Владимиру с кнегиней Апраксеей — на особицю:
«Уж ты здраствуй, красно солнышко Владимир-князь!
Уж вы здраствуйте, князья да все бо́ера,
Уж вы сильные-мог̇учие бог̇атыри!»
Распроговорил красно солнышко Владимир-князь:
«Я не знаю тебе ни имени, ни вотчины,
И не знаю тебя да отечества!
Ты како́й земли́, како́го городу?» —
«Уж я города ноньче да Му́рома,
А села-то я да Карачарова.
А зовут меня Илеюшко, да Илья Муромец
Да сын Иванович!» —
«Ты покудова ехал, покуда путь держал?» —
«Уж я ехал дорожкой да премоеждею!»
Говорят все сильнии-могг̇учие бог̇а́тыри:
«Ох ты г̇ой еси, красно солнышко Владимир-князь!
Во очах-то детинка да завираетце!
Уж где ему проехать дорожка-то премоеждея!
Залегла та ведь дорожецка тридцеть лет
От того-то Соловья нонь да розбойника!» —
«Ох ты г̇ой еси, красно солнышко Владимир-князь!
Если вы не верите мне, то пойдемте:
Я привёз розбойника на двор к себе!»
И пошли все кне́зья-бо́еры на широ́кой двор,
Уж все сильнии-мог̇учии бог̇атыри
И красно солнышко Владимир с кнегиней со Апраксеею.
Они вышли все да на широкой двор,
Он ведь князя-то взял под праву́ ру́ку,
А кнегину-то взял под леву́ ру́ку,
И приказал он розбойнику засвистать ему в полсвиста,
И зареветь² Соловью нынче в полрева́,
И замызгать собаке в половина мызга́.
Тому-де Солове́й да не поверил же:
Засвистал Солове́й да во весь нынче свист,
Заревел Солове́й да во весь-то рёв!
Все кнезья́-бо́еры да испугалисе,
На карачках по двору́ да наполза́лисе.
А Илья Муромеч³ с кнегиной да Опраксеей
Едва живы́ стоят.
(Он их под руки поддерживал.)
Говорит-то красно солнышко Владимир-князь:
«Ох ты г̇ой еси, да удалой доброй молодец,
Ох ты г̇ой, Илья, да Илья Муромец
Да сын Иванович!
Ище́ эта нам шуточка не надобна:
Ты уйми Соловья ноньче розбойника!»
Он хватил Соловья да за резвы́ ноги́,
И вы́знел он выше своей да буйной го́ловы,
И ударил он его да о горюч каме́нь —
И росшиб он его, Соловья, да в кро́шечки!
И взял красно солнышко Владимир-князь
Илью Муромца да за белы́ руки́
И ввел его в гриднюшки во светлыи,
И посадил он Илеюшко ещо выше всех,
И стал он Илеюшко нонь потчевать.
Принесли Илеюшке чару да зелена́ вина́:
И не малу, не велику — да полтора ведра.
И берёт-то Илеюшко едно́й руко́й —
И выпивает Илеюшко на еди́ной дух.
Поднесли Илеюшке мёду сладкого ту́рий рог.
Берёт Илеюшко едно́й рукой —
Выпивает Илеюшко да ко едно́му духу́.
Говорит-то красно солнышко да таково́ слово́:
«Вот тебе, Илеюшко, я дам честь и славушку —
Над кнезя́ми ты будешь ещо выше всех.
Над бог̇атырями-то ты будешь да ещо выше всех!»
Вставал тут Илеюшко да на резвы́ ноги́,
И кланялся Илеюшко до по́еса.
Про Илеюшку эта славушка да всё окончилась!

¹ В п. з. можно прочесть и как «ле», и как «он», и как «не»; в б. ркп. — «не» под вопросом; печ. по изд.
² В п. з. и б. ркп. «заревет» — видимо, слово осталось недописанным; печ. по изд.
³ В п. з. и б. ркп. над конечным «ч» надписано «ц»; в изд. «Муромец».