«Не только в своей деревне Белощелье Лушоконского района, но и в окрестных деревнях Никифор Калинович Семенов пользовался большой популярностью, любовью и уважением. “Дяда Микеша”, как его все звали, — “всему миру дядя”. “У нас-то дядя по Мезени первый, всемирный дядя”. Эта популярность была обусловлена не только его личными свойствами — приветливостью, веселостью, готовностью прийти на помощь, но и особыми знаниями, недоступными рядовым крестьянам. Его возили по деревням “здороваться”, то есть выполнять на свадьбах роль первого дружки. Об этом сам Никифор Калинович с гордостью говорит, что это “не всяк знает”. Видимо, он действительно был замечательным мастером дружкового дела. Приговоры дружки, от него записанные, обнаруживают большое искусство и остроумие. Последний раз в качестве “здоровальника” Никифор Калинович участвовал в свадьбе всего лишь пять лет назад перед приездом на Мезень экспедиции. В 1928 году ему уже было 75 лет.

Кроме того, дядя Микеша “метал кровь” и останавливал кровотечение, что в прежние годы высоко ценилось в глухих мезенских деревнях, часто на многие десятки верст оторванных от медицинского пункта.

Хорошо он был известен и как сказитель былин и сказок. Тому и другому он научился еще в молодые годы на рыбных промыслах от стариков. “На озерах сядут пороть рыбу, спать хочется, так чтоб не заспа̀ть, сказки сказывают старики, ста̀рины поют. А мы, молодые, от них учимся”.

Никифор Калиныч грамотный. Служил три года (с 1875 по 1877 г.) во флоте, был в заграничном плавании, между прочим побывал в Нью-Йорке.

Затем после несчастия, которое с ним случилось, — падения с мачты и тяжелых ушибов, его уволили на два года, по истечении которых его окончательно освободили. В 1928 году он жил вместе со своей замужней дочерью. В доме была исключительная чистота и был заметен достаток.

Эпический репертуар дяди Микеши интересен тем, что заключает несколько редких на Мезени сюжетов. С текстовой стороны былины отличаются своеобразием и значительно отходят от традиционных мезенских типов, что, возможно, обусловлено широким общением исполнителя в былые годы не только с мезенцами. Но тексты заключают и несомненные признаки деградации. Очень интересны напевы, и хотя голос Никифора Калиновича уже был слаб и во время пения прерывался, но исполнение захватывало слушателей своей подлинной артистичностью.

Кроме былин, от Н. К. Семенова мною записаны стих об Онике-воине, который он исполнял с большой выразительностью и мастерством, несколько старинных и редких заговоров, приговоры дружки, а И. В. Карнауховой записан ряд сказок»¹.

Репертуар:

Былины — контаминация сюжетов «Исцеление Ильи Муромца» и «Илья Муромец и Соловей-разбойник» (№ 71); «Дунай Иванович-сват» (№ 129, 130); «Дюк Степанович и Чурила Плёнкович» (№ 145, 146); «Иван Годинович» (№ 160,160а).

Духовный стих — «Аника-воин»².

Баллада — «Князь Михайло»³.

Сказки — «Про Оникса» (РО ИРЛИ, р. V, к. 120, п. 18, ед. хр. 1, л. 652–653); про работника, который не знает женской «плеши» (там же, л. 654).

Заговоры — «на кровь», «тоску сымать», «прикосные», «на ворона», «на разные болезни», «чтоб ружье направилось», «человек дрогнет» (там же, к. 5, п. 14, ед. хр. 5).

¹ Астахова А. М. Никифор Калинович Семёнов // Былины Севера, т. I. Мезень и Печора / Записи, вступительная статья и комментарий А. М. Астаховой. М.;Л., 1938. С. 234—235.
² Петрова Л. И. Духовные стихи на Мезени: (Из полевых тетрадей А. М. Астаховой 1928 г.) // Русский фольклор: Материалы и исследования. СПб., 2004. Т. 32. № 9. С.
³ Былины Севера, т. I. Мезень и Печора / Записи, вступительная статья и комментарий А. М. Астаховой. М.;Л., 1938.  № 31. С. 248—249.